1997-1

1) О РОССИЙСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ ПРАЗДНИКЕ
Послано в “Российскую газету”, январь 1997

1) Идеология и символика

Наш Президент проявляет в последнее время беспокойство из-за отсутствия в России “общегосударственной  идеологии” и призывает  разработать таковую. Вообще говоря, В НЕТОТАЛИТАРНОМ ГОСУДАРСТВЕ национальная или государственная идеология президентским указом не создаётся. Она или исторически вырабатывается, или не вырабатывается. И не может ею быть никакое развёрнутое, подробно разработанное мировоззрение. Но всё же некоторый стержень – минимальный, понятный и приемлемый для всего общества – должен в стране существовать. Этот стержень – уважение к Конституции, почитание государственных символов – Флага, Герба, Гимна, почитание Государственного праздника.

К несчастью, российская государственная символика до сих пор – сирота. Предыдущая наша конституция – расстрелянная в 1993 году вместе с Белым Домом – провозгласила государственным флагом России её исторический бело-сине-красный флаг, оставив герб неопределённым. Но в каком-то странном помутнении рассудка творцы ныне действующей конституции (и лично господин Собчак) исключили статью о флаге и поручили утверждение символики новой Думе. В нынешней же Думе господствующее положение занимает т.н. “народно-патриотический (???) союз”, который никак не желает выполнить свой прямой ПАТРИОТИЧЕСКИЙ долг – вернуть своей Родине, России, её исторический Флаг и её исторический Герб – Двуглавого Орла. И позорным образом наша страна до сих пор единственная в мире, в которой гимн не имеет слов.

2) Поиски праздника

А как обстоят дела с Государственным праздником? Его, увы, вообще нет. Государственный праздник России должен быть таким днём, торжественный и праздничный характер которого легко и естественно признавался бы всеми слоями российского общества, всеми людьми независимо от их политических взглядов. В этот день должен происходить воинский парад, с этим днём должны быть связаны народные гуляния, торжественные приёмы, школьные праздники. Наконец, этот праздник должен быть провозглашён перед мировым сообществом, чтобы к этому дню наш Президент получал поздравления от глав других государств. Словом, это должен быть такой праздник, как 4 июля в США или 14 июля во Франции.

Из сказанного видно, что таким днём не может быть ни 7 ноября, ни 12 июня, ни 12 декабря. Ельцинская попытка сделать 7 ноября днём примирения смехотворна. Примиряться можно на какой-то минимальной базе, но не на совместном праздновании того дня, который одни считают величайшей датой истории, а другие – датой величайшей катастрофы. Ещё в большей степени это относится к 12 июня – этой дате, кажется, не радуется никто. Одни считают провозглашение суверенитета РСФСР в 1990 году сигналом к распаду их любимого СССР; другие не видят ничего эпохального в том, что Россия провозгласила тогда свой “суверенитет” в рамках того же СССР. А “дни конституции” никогда особенно праздничными у нас в стране и не были – даже “День Сталинской Конституции”.

Более того, я утверждаю, что НИ ОДНА ДАТА НЫНЕШНЕГО ВЕКА не может быть днём, на котором примирились бы все основные политические силы страны – слишком велика рознь в оценке событий современности. Когда-то я думал, что таким днём может быть 12 марта – день Февральской революции, но сейчас и эта дата не представляется мне общеприемлемой: в демократическом сознании значительно померк ореол всякой революции, да и не стоит обижать сторонников конституционной монархии. (Кто-нибудь напомнит мне о Дне Победы. Да, эта дата общеприемлема, но не как специфический российский праздник. Дни 8-9 мая – это дни победы не только России и не только стран СНГ, но и всех стран славной антигитлеровской коалиции – да и по сути всего человечества.)

Пойдём сейчас по нашей истории с самого начала и поищем в ней решающие, переломные даты, приемлемые по возможности для всех. Первая дата – 862 год, когда Новгород пригласил на княжение Рюрика. 20 сентября (по н.ст.) 1862 года Россия торжественно отпраздновала “Тысячелетие России”. Но сейчас этот праздник не может быть праздником именно России. В нынешнем году естественно было бы отметить 1135-летие, но не России, а всей Руси (Русь = Россия + Украина + Белоруссия). Если, конечно, наши украинские братья пойдут на этот совместный праздник.

Россия выделилась из общей Руси в 12-м веке (в эпоху Юрия Долгорукого), но это не повод для празднования. В следующем веке Россия попадает под господство Золотой Орды. Освобождается она от этого господства и становится самостоятельным государством 11 ноября 1480 года, при Великом князе Иване III, после бескровного стояния на Угре. Это была бы очень подходящая дата для праздника, да вот только захотят ли её отмечать столь же радостно в Казани, как и в Москве? Боюсь, что нет.

Идём дальше. Революционная эпоха начала 17-го века (она же Смута) – тоже не повод для праздника, как и восстановление законного порядка в результате воцарения Романовых. (Не праздновали низвержение династии, не будем праздновать и её установление.[1]) Но начиная с последних десятилетий этого века и вплоть до середины 19-го века в истории России происходят действительно великие изменения: она вступает в общеевропейское русло. А для наших целей (определение праздника) возникают, наконец, две возможности. О них – ниже.

3) “Дни России”

Среди всех великих людей нашей страны наиболее ярко выделяются двое. Их имена неразрывно связаны с именем России, можно даже в определённой мере сказать, что являются они объектом общероссийского культа (хотя и в разной степени, о чём ниже). В то же время эти два человека олицетворяют разные стороны России: один – её культуру, другой – её державность. Не буду больше томить читателя, тем более, что он уже понял, какие имена я имею в виду: имена Пушкина и Петра. (Имя Пушкина не нуждается в оговорках, имя Петра всё же нуждается. Говоря словами того же Пушкина, “историк строгий гонит нас”. Но несмотря на все отрицательные, даже все чудовищные стороны жизни и деятельности императора Россия не забывает и никогда, наверно, не забудет, что именно Пётр ввёл Россию в Европу, сделал её великой страной. Свидетельство тому – и новый памятник, возводимый Петру в Москве.)

Пётр стоит в начале, а Пушкин – в конце того славного периода обновления России, который начинался с петровских преобразований, который был отмечен именами Ломоносова, Державина, Екатерины II, Суворова, героев Отечественной войны и который закончился трагическим декабристским выступлением. Но, говоря опять же словами Пушкина, “бывают странные сближения” (а, может быть, можно сказать и “перст Божий”): дни рождения Пушкина и Петра приходятся на близкие даты – Пушкин родился 6 июня 1799 г., а Пётр 9 июня 1672 г. (по н. ст.). Вряд ли было бы уместно делать день рождения Петра государственным праздником. Ещё нелепей было бы делать таковым день рождения Пушкина (и устраивать по этому поводу военный парад). Но вполне уместно воспользоваться сближением дат и объявить дни с 6 по 9 июня “Днями России”. Подчеркну ещё раз: официальное название праздника – не “дни Пушкина и Петра”, а именно “Дни России”. Но в то же время каждый может выбирать те стороны праздника, которые ему по душе. И естественно будет приурочить парады к концу праздничного срока, а мероприятия культурного характера – к началу.

Откуда взяться четырём праздничным дням? Конечно, надо сделать рабочими днями 7 ноября и 12 июня – “дни раздора”, а остальные два дня перенести с ближайших выходных. Слишком длинный праздник? А почему бы и не попраздновать в честь России? Празднуем же мы чуть ли не неделю в честь Нового года, а затем Рождества, в честь Первого Мая и Дня Победы.

Но это лишь один вариант, а мною был обещан и другой.

4) “День российских реформ”

Другой вариант связан со следующим важным этапом в жизни страны, с эпохой великих реформ,проводившихся Александром II. Эти реформы – крестьянская, земская, судебная, военная – были новым рывком (после рывков петровских и екатерининских), вытягивавшим страну на цивилизованный, европейский уровень. Россия перестала быть крепостнической, начала бурно< развиваться промышленность, расцвели гласность и общественное мнение. Страна стояла перед новыми этапами, но … На этом месте я замолкну, “чтоб гусей не раздразнить”, с которыми я всё же собираюсь вместе отмечать государственный праздник нашей с ними общей страны.

Безусловной датой начала александровских реформ был день 19 февраля (3 марта по н.ст.) 1861 года, когда был подписан Манифест об освобождении крестьян. День 3 марта и можно объявить “Днём российских реформ”, сделав его основным государственным праздником. Особенно подчёркиваю, что речь идёт не только об отмене крепостничества, а о всей эпохе благодетельных для России реформ.

Побочным приятным моментом этой даты является то, что этот же день отмечается (по крайней мере отмечался) в Болгарии как день освобождения её Россией от турецкого господства. (Александр II был прославлен как Освободитель и в России, и в Болгарии благодаря событиям, происшедшим в один и тот же день в 1861 и 1878 годах.)

———

Меня могут спросить – так за какой же вариант я выступаю? При “мягком, рейтинговом голосовании” я голосовал бы за оба, а при результативном – пока не знаю.

2) КАК ЗЮГАНОВ ВЫВОРАЧИВАЕТ ИСТИНУ
Письмо, напечатанное в “Новом времени”, январь 1997

Вчера, 21 января, на Красной площади г. Зюганов не смущаясь и не отводя глаз говорил телеоператорам примерно такие слова: “Цивилизация отличается от дикости тем, что уважает прошлое, историю, предков. А нынешняя власть только и делает, что переименовывает города, улицы, уничтожает памятники.”

Можно ли в большей мере вывернуть истину наизнанку? Именно большевики, захватив власть, стали внушать народу, что вся история начинается с “Великого Октября”, стали огульно поливать грязью всё прошлое страны (кроме революционного движения, да и то по выбору). В отношении имён городов и улиц они вели себя не как дети своей земли, а как подлинные оккупанты (нынче любимое словечко друзей г-на Зюганова), как какие-то налётчики. Исторические, с многовековым прошлым, названия городов они заменяли на имена своих деятелей – как крупных, так и ныне полузабытых. Названия улиц в городах были сменены практически полностью. Были снесены почти все памятники историческим деятелям России (пожалуй, кроме как в Ленинграде), но зато вся страна была буквально усеяна памятниками Ленину и – в меньшей степени – другим коммунистическим деятелям. О судьбе церквей я уже и не говорю.

В чём же должен был состоять долг нынешней власти? Уж безусловно, вернуть исторические названия городам. Увы, это сделано лишь частично. (Об этом была моя статья в “НВ”[2].) С улицами дело обстоит сложнее. Названия улиц более мобильны, они чаще меняются, местная топонимика провинциальных городов не известна широко всей стране (как Невский проспект, Крещатик или Арбат), наконец, улицам всегда было свойственно называться по именам известных людей своей эпохи. Поэтому возвращать им старые названия следует не сплошь, а хорошо подумав в каждом отдельном случае. Но дело-то в том, что их вообще не возвращают нигде (кроме разве Москвы и Питера, где прошли быстротечные кампании). И ходим мы сейчас с ул. Коммунистической на ул. Советскую, а с неё на ул. Фрунзе, Дзержинского, Калинина и на обязательную центральную ул. Ленина. И это в каждом городе! Не в том беда, что кто-то из известных людей нашего века запечатлён в названии улицы, а в том, что стёрто в городской топонимике почти всё, что до нашего века было. (Я несколько утрирую – имена писателей, деятелей культуры не стёрты, а порою и преумножены. Их не трогали и впредь трогать не надо.)

С половодьем памятников одному и тому же лицу и его верным сподвижникам тоже никто, вопреки мнению Зюганова, не борется. К счастью, сразу после августовского путча удалось снести обезображивавший Москву памятник главному палачу на Лубянке. А не догадались бы тогда снести? И до сих пор бы торчал? Подумать противно. Но, кажется, этим дело и ограничилось. Вот и у нас в Новосибирске и безобразнейший памятник Ленину, заслоняющий вид на Оперный театр, приходится созерцать и мимо памятника Дзержинскому в Дзержинском районе проходить.

Я не дикарь и не большевик. Я считаю, что десяток-другой памятников можно Ленину оставить. В Симбирске, где он родился. (Но там же нужно соорудить и памятник его славному земляку А.Ф.Керенскому.) У завода Михельсона, где его ранили. (Но и памятник Фанни Каплан надо поставить на том месте, где она была бессудно казнена.) В Горках, где он умер. Это было бы цивилизованно. Цивилизованно по-настоящему, а не по-зюгановски.

3) ГДЕ ЛЕЖАТЬ ПРАХУ ЮРИЯ ДОЛГОРУКОГО?
Напечатано с некоторыми изменениями и без постскриптума в журнале “Огонёк”, февраль 1997

Журнал “Огонёк” активно выступает за то, чтобы прах князя Юрия Долгорукого, “обнаруженный в запасниках Киевско-Печёрской Лавры”, был торжественно похоронен в Москве.

В том, что киевляне отдадут этот прах, никакого сомнения нет: воспоминания о князе в Киеве не наилучшие (да и “Огонёк” пишет, что он “трижды брал Киев-град”). А вот какие отношения были у князя с Москвой? Они сводятся к двум моментам. Во-первых, по преданию, Юрий Долгорукий казнил основавшего Москву боярина Кучко. Во-вторых, по свидетельству летописца, в 1147 году Юрий потчевал в Москве новгород-северского князя Святослава, каковое свидетельство и является первым дошедшим до наших дней письменным упоминанием об этом городе. Вполне естественно, что упомянутый год принят за дату начала исторического существования Москвы и что именно в 1997 году мы будем отмечать её 850-летие. Но отнюдь не юбилей “основания Москвы Юрием Долгоруким”, ибо не был князь её основателем. [3] А если бы и был, то что бы изменилось? Всё равно следовало бы похоронить князя именно в Москве? Юрий Долгорукий был князем Суздальским и (дважды по два года) великим князем Киевским, но ни при каких обстоятельствах – не князем Московским. Москва была тогда лишь малой частью его владений, и САМОЕ ДОСТОЙНОЕ МЕСТО ДЛЯ ВЕЧНОГО ПОКОЯ КНЯЗЯ – ЕГО УДЕЛЬНЫЙ ГРАД, СЛАВНЫЙ ГОРОД СУЗДАЛЬ, ТОГДАШНИЙ ЦЕНТР СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РУСИ (ставшей впоследствии Великороссией). И вот за это следовало бы бороться и глубоко мною уважаемому “Огоньку”, и глубоко мною уважаемым Марку Захарову, Сигурдту Шмидту и другим почтенным людям.

В стремлении похоронить князя в Москве ярко проявляется свойственный, к сожалению, многим столичным деятелям “москвоцентризм”, восприятие России как – в первую очередь – Москвы. Не так относились к русской истории во времена былые. Памятник, посвящённый тысячелетию России, поставили именно там, где возникла русская государственность – в рюриковом Новгороде, а не в столице империи Петербурге. И 300-летие дома Романовых отмечали прежде всего в Костроме. А вот в нынешнюю эпоху центром празднования 1000-летия крещения Руси киевским князем Владимиром стал не Киев, а опять-таки Москва. Думайте и о России, господа москвичи, а не только о её столице!

P.S. В той же заметке (“Огонёк”, №6) прозвучал комплимент (очень дипломатично и мягко сформулированный, но тем не менее явный) по адресу Ю.М.Лужкова за его деятельность “на севастопольском направлении”. За ту самую нелепую и зловредную деятельность, которая более всего и толкает Украину в объятия НАТО. Вот пусть Х.Солана с М.Олбрайт и благодарят Лужкова, а “Огоньку”-то зачем это делать? По существу “севастопольских теорий” Ю.Лужкова я в конце прошлого года писал в один из столичных журналов, но письмо напечатано не были.[4] Позволяю себе послать Вам копию этого письма.

4) О ДВУХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПЕРЕВОРОТАХ
Письмо, посланное в “Новое время”, март 1997

Депутат Бабурин предлагает объявить день 4 октября днём памяти павших в 1993 г. при защите Белого Дома. Он обосновывает это предложение тем, что именно эти защитники стояли на страже тогдашней российской Конституции, а их противники совершали государственный переворот.

Хвалю Вашу приверженность конституционным и юридическим принципам, господин Бабурин, и жду от Вас дальнейших шагов. Надеюсь, что в ближайшее время Вы предложите (при одобрении коммунистического большинства Думы), чтобы день 7 ноября отмечался как день памяти защитников Зимнего дворца и Московского Кремля от антигосударственного, противозаконного переворота, совершавшегося большевиками. Опять же, кто в большей мере защищал законные принципы российского государственного устройства – Деникин или те, кто его разгромил? Не будете же Вы отрицать, что именно Деникин, придерживавшийся принципа “непредрешенчества” (вопрос о государственном строе России не предрешается до Учредительного Собрания). Для большевиков же всё было “предрешено” раз и навсегда – “ничем, никакими законами не сковываемая диктатура” (см. брошюру Ленина против Каутского) и в России, и в мировом масштабе. В этой связи стоит вновь обратиться к Закону о ветеранах, принятому предыдущей Думой в 1994 г. Этот Закон, насколько я понимаю, относит к числу ветеранов также и участников Гражданской войны со стороны красных. Это правильно. Но ещё более правильным было бы считать ветеранами Гражданской войны всех её участников – и тех, кто сражался под красным флагом, и тех, кто сражался под трёхцветным, и кронштадских, тамбовских, сибирских повстанцев. Конечно, воспользоваться своими ветеранскими правами эти люди не смогут – даже если кто-нибудь и мог бы дожить, “социалистическая законность” помешала бы. Но дело в принципе – в их официальном, хотя и посмертном, признании и реабилитации.

Выступите с такими предложениями перед Думой, господин Бабурин?

5) ВТОРОЕ ПИСЬМО О МОГИЛАХ НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ
Напечатано в “Новом времени”, май 1997

Много говорят о Мавзолее и судьбе тела Ленина. Но ведь это всего лишь частный случай более общего вопроса – о судьбе мемориального кладбища КПСС на Красной площади. Подчёркиваю: кладбище это – не государственное и не общенародное, а именно партийное, с принятой на нём “иерархией могил” (Мавзолей, могилы за Мавзолеем с бюстами, урны в стене), определяемой партийным положением усопшего (и политической конъюнктурой), а не чем-либо иным. Так Жданов и Суслов, которые были ТОЛЬКО партийными функционерами, похоронены за Мавзолеем, тогда как глава государства Шверник похоронен в стене, глава государства Микоян – на Новодевичьем, там же и главы правительства – Молотов, Хрущёв. Я уж не спрашиваю, где первый глава Советского государства Каменев и преемник Ленина в Совнаркоме Рыков.

Я не пышу ненавистью к КПСС, но факт состоит в том, что эта политическая партия обратила в свою собственность в стране всё: культуру, идеологию, само государство и самоё историю. Захват Красной площади под партийное кладбище имел целью слить навсегда в сознании народа партию и страну, приучить его к мысли, что отсчёт подлинной российской истории должен идти с 17-го года. Не должен этот замысел осуществиться! Страшно подумать, что Россия вступит в 21-й век [5] с таким наследием от семидесяти лет 20-го века на своей главной площади.

Могилы должны быть перенесены. Со всем уважением и почтением к покойным, со всеми надлежащими почестями. И обдумать место ПОСЛЕДНЕГО погребения надо тщательно, чтобы не пришлось тревожить прах ещё раз. Достойно, например, похоронить М.Горького, Курчатова, Королёва, глав государства и глав правительства на Новодевичьем кладбище, где лежат другие писатели и учёные, где лежат Микоян и Хрущёв. Есть, думаю, в Москве и другие почётные кладбища: правительственные, воинские. (На воинское кладбище можно перенести братскую могилу красногвардейцев, бравших Кремль в 17-м году. Но обязательно там же соорудить символическую могилу для тех, кто Кремль тогда защищал!) И достойно со стороны КПРФ похоронить коммунистических партийных деятелей, российских и зарубежных, на Переделкинском партийном кладбище. Конечно, решающее слово должно остаться за семьёй покойного, если она пожелает похоронить его рядом с его близкими или на его родине.

---

[1] Ан нет, стали праздновать 4 ноября конец Смуты.

[2] См. второе письмо о переименованных городах .

[3] Не совсем точно. Москва как поселение существовала, конечно, и до памятного “банкета”, но ГОРОДОМ её можно было бы назвать лишь с момента построения деревянных стен, то-есть фактически кремля, а это произошло в 1156 году и по приказанию Юрия Долгорукого.

[4] См. Лужков о Севастополе .

[5] Вступила!